Интервенционная кардиология решает не только проблемы, которые раньше требовали операции на открытом сердце, но и те, что были неразрешимы. Интервенционный кардиолог, доктор медицинских наук Михаил Ташник рассказал журналу Sanatate о том, какую помощь можно получить в Кишиневе.
Этот новый раздел медицины каждый год расширяет границы спасения людей с кардиологическими диагнозами. Причем вмешательство минимально инвазивное, а реабилитация происходит со сказочной быстротой!
ТОЧНЫЙ ДИАГНОЗ И ЭФФЕКТИВНОЕ ЛЕЧЕНИЕ
Сердечно-сосудистые заболевания по-прежнему лидируют в статистике смертности. И, конечно, медицина ищет эффективные способы спасения людей разного возраста, в том числе пожилых, для которых эти заболевания наиболее типичны. За рубежом операции по мало инвазивной имплантации стентов начали широко проводить в 90-е годы, а в Молдове — после 2000-го, и здесь за 15 лет процесс достиг полного расцвета. А пока такой возможности не было, пациенты с тяжелым атеросклеротическим поражением сердца либо умирали, либо вели пассивный образ жизни, избегая даже небольших нагрузок. Тем, кому повезло, делали шунтирование, полостную кардиологическую операцию, в числе рисков которой — инсульт и осложнения на уровне сердечной функции.
Сегодня интервенционная кардиология помогает пациентам не только с заболеваниями сосудистой системы, но и с анатомическими дефектами сердца. Этот метод применяется и для диагностики, и для лечения.
В чем состоит процедура?
Обычно пациента госпитализируют всего на несколько часов. Под местной анестезией через любую артерию в сосуды сердца вводятся специальные катетеры, их диаметр меньше 2 мм. Мы ставим диагноз при помощи коронарографии. В кровь поступает контрастное вещество, которое визуализирует работу сосудов на мониторе. Если проблема в сосуде, она решается ангиопластикой: через катетеры пропускаем проволочные гиды-проводники, которые помогают провести стент в нужную точку и установить его. Стент — это микроспираль в собранном виде. Внутри нее надувается специальный баллон, который раскрывает стент и встраивает в сосуд. Когда мы говорим о сосудах сердца, имеются в виду венечные артерии, которые его питают, а также аорта. Если она расширена, имеет разрывы, дефекты, расслоения, мы можем их закрыть, зампломбировать имплантацией стента.
В ангиопластике есть разные школы?
К счастью, нет. Во всем мире специалисты придерживаются одной техники. Нужно следовать четким предписаниям и правилам, иначе пострадает пациент. И стенты хоть в Кишиневе, хоть в Австралии применяются от тех же производителей, к примеру Medtronic, Apple, Terumo.
При каких диагнозах проводится такое вмешательство?
При выраженных сужениях артерий сердца: атеросклеротическое поражение, стеноз. Кроме того, при стенокардии, гипертонии, аритмии, сердечной недостаточности, врожденных пороках и других дефектах.
СПАСЕНИЕ ПРИ ОСТРОМ ИНФАРКТЕ
Что может сделать интервенционная кардиология, но не может классическая хирургия?
Исключительность этой техники в том, что на данный момент она — единственный метод спасения при остром инфаркте миокарда. Сосуд закрыт тромбом; мы быстро вытаскиваем тромб и устанавливаем стент, спасая частично или полностью данный участок сердца.
Это срочные случаи, но возможна и профилактика. Например, у пожилых пациентов исследуем сосуды сердца, выявляем первопричину прошлого инфаркта и восстанавливаем сосуд, который нарушил проводимость. Выявляем и стентируем другие сосуды, которые могут подвести. А затем выздоровление идет по нарастающей: пациент больше двигается, у него нормализуется психологический настрой, давление и содержание сахара в крови.
Какие виды стеноза невозможно лечить ангиопластикой?
Если раньше мы открывали только простые, мягкие стенозы, которые легко подвергаются имплантации стента, то сейчас сложность процедур с каждым годом возрастает. Стентирование эффективно при сужении главного ствола сердца, в случае твердых кальцинированных поражений, извитых сосудов. Для каждого случая есть специальные техники. Конечно, существуют пределы, когда все 3 сосуда забиты, длина поражений очень велика, высокое содержание кальция не позволяет войти внутрь бляшки. Процедура возможна, если мы уверены, что сможем хорошо раскрыть стент. Не до конца раскрытый стент увеличивает риск тромбоза.
Итак, этот метод способен творить чудеса?
Судите сами: даже если у пациента была выраженная степень инвалидности по кардиологии, после процедуры он может начать бегать.
Бегать в прямом смысле слова?
Да. Мы, так сказать, чистим и открываем «бензопровод» сердца. Процедура проведена правильно, нет осложнений — значит, сразу восстанавливается кровоток. И если в анамнезе еще не было инфаркта, который уменьшает выносливость, то пациенты, которые до процедуры не могли одолеть два лестничных пролета, легко поднимаются на 5-й этаж к себе домой.
После операции все же нужна какая-то реабилитация, меры предосторожности?
Только если имеются другие проблемы со здоровьем. А в обычном случае мы выдвигаем одно-единственное условие послеоперационного поведения, но выполнять его категорически необходимо. Пациент должен регулярно принимать антиагрегант, лекарство, которое понижает свертываемость крови. В течение года есть риск образования тромбов внутри стента; при рестенозе смертность 50%. Поэтому нельзя стентировать пациентов, которые не в состоянии следить за кратностью и регулярностью приема лекарств, например, психически больных людей.
ЦЕЛЕБНЫЕ СТЕНТЫ ПРОТИВ РЕСТЕНОЗА
В составе стентов есть что-то особенное? Почему организм толерантен к этим чужеродным вещам?
До 2015-2017 годов большинство медцентров имплантировали простые металлические стенты, это был сплав кобальта, хрома и никеля. Но в 30% случаев происходил рестеноз, ведь организм стремится все чужеродное залепить тканью. Поэтому ученые разработали медикаментозные стенты. Тот же каркас, тот же сплав, но устройство пропитано лекарствами, которые используются в онкологии. Цитостатики останавливают рост клеток только там, где расположен стент. Они препятствуют образованию наростов и сужений сосуда в течение 180 дней, и все же повторное закрытие такого стента происходит лишь в 5% случаев. Тогда его раскрывают еще одним баллоном, или же имплантируют медикаментозный стент другого поколения. В основном вопрос решается после второго стентирования. Если же у пациента непереносимость ко всем существующим покрытиям, то после закрытия стентов придется делать шунтирование.
Какой верхний возрастной предел ваших пациентов?
Его нет, все зависит от состояния конкретного человека. Есть биохимический предел — определенная степень почечной недостаточности: поскольку мы вводим контрастное вещество, при слабой функции почек они могут заблокироваться. К счастью, современные технологии позволяют сразу после ангиопластики подключить гемодиализ.
А нижний возрастной предел?
Мы редко работаем с детьми. Атеросклероз у них не развит, хотя вообще-то он начинается еще в перинатальный период. В некоторых случаях анатомические дефекты сердца у детей поддаются нашей технике, но зачастую лучше сделать все методом классической хирургии. Самый распространенный нижний предел — 18 лет. И среди наших клиентов больше мужчин, чем женщин, такова общая статистика кардиозаболеваний.
Продолжительность жизни после стентирования сокращается?
Кроме генетики и анамнеза, все зависит от того, насколько пациент следит за своим здоровьем. Нужно обследоваться не менее раза в год, вести нормальный образ жизни, и тогда есть шанс прожить столько, сколько отмерено любому здоровому человеку.
СИНТЕЗ ДВУХ ПРОФЕССИЙ
Поначалу ваша специальность не была связана с хирургией?
Мое первое образование — врач-кардиолог, я окончил наш Государственный университет медицины имени Тестемицану. Затем были 4 года резидентуры под руководством превосходного специалиста, профессора Ревенко. Двухгодичный секундариат по своей нынешней профессии я прошел под наблюдением специалистов из Турции в клинике Medpark. Мой учитель, с которым по сей день работаю в клинике, — Хакан Ераслан. Практикую с 2016 года. Чтобы стать интервенционным кардиологом, во время секундариата нужно провести минимум 300 процедур. Я успел сделать около 1,5 тысяч стентирований как первый оператор, и это мне позволило освоить все нужные техники. Ну а сейчас несколько раз год выезжаю за границу на международные курсы и воркшопы по своей второй специальности, которой я очень увлечен.
Терапевт и хирург — разный склад характера, разный подход к диагностике и лечению. Вы объединили в себе нужные качества?
Кардиохирурги очень обижаются, когда мы называем ангиопластику хирургией. При всем уважении, это действительно малоинвазивная хирургия. Она не связана с разрезами, с полостными операциями, однако действует внутри сосудов. Кроме того, специалисты в этой области действительно должны быть кардиологами. Врачи других специальностей не могут справиться с клиническими сценариями, которые возникают в процессе. Нужно достаточно глубоко ориентироваться в работе сердца.
МНЕ ХОРОШО ИМЕННО ЗДЕСЬ
А когда вы поняли, что хотите заниматься медициной?
С детства только врачом себя и видел. Причем я хотел быть кардиохирургом, но это не получилось из-за социальных условий в Молдове того времени. Тем не менее есть в моей жизни и кардиология, и хирургия.
Почему не приняли решение уехать из страны?
Я родился в Кишиневе и не выдерживаю за границей больше недели. Если честно, то больше 3 дней. Что поделать, мне хорошо именно здесь. У нас очень теплая страна, я не только про климат, а про состояние души. Мягкая гармония, которой нет в других местах, и ощущение свободы. Где ты вырос, там растет и твоя свобода, для меня это так.
