Ева Гудумак — Люди живы, пока жива память о них

Ее детской мечтой было стать учителем, и теперь она ее реализовала. День за днем Ева Михайловна Гудумак, директор детской клиники им. Натальи Георгиу, заведующая кафедрой, профессор, единственная женщина академик нашей республики, открывает студентам Государственного университета медицины и фармакологии тайны врачебного дела и учит их быть настоящими докторами.

Ева Михайловна, расскажите, пожалуйста, как началась ваша медицинская биография.

В детстве я хотела стать учительницей физики или математики, в школе эти предметы были моими любимыми, и мне казалось, что я просто обязана посвятить себя их преподаванию. И вот после окончания 10 класса я поехала поступать в Бельцкий пединститут, но провалила один из вступительных экзаменов. Домой, в Старую Татаровку, я возвращалась с позором.

Для моих родителей это стало настоящим ударом, ведь в родном и соседнем селах меня все знали, как отличницу. Однако отец сказал, что я в любом случае обязана получить образование, и на следующий день мы отправились с ним в Сороки. Выбор папы пал на медицинское училище, которое я впоследствии окончила с отличием. Правда, диплом медсестры его не удовлетворил, и он велел мне ехать в Кишинев, получать профессию врача. Так, в белый халат я облачилась только благодаря его настоянию.

А профессию «детский хирург» тоже выбрал ваш папа?

Нет, скорее она выбрала меня. (Улыбается.) Я решила поступить на педиатрический факультет, конкурс в тот год был очень высоким, но мне повезло, и я попала в 5 % счастливчиков, которые были зачислены. Учиться было крайне сложно, однако я очень старалась и первую сессию сдала на отлично, даже стала старостой группы и факультета. Домой, на каникулы, ехала с зачетной книжкой, чтобы похвастаться, я была ужасно горда собой. Отец полюбовался моими пятерками, а потом заявил: «Напиши свою фамилию на всех бланках зачетки, ты должна закончить институт с красным дипломом, поэтому я запрещаю тебе выходить замуж до тех пор, пока ты не отучишься».

Однако я тоже была упертой и ответила: «Нет, папа, на шестом курсе я уже смогу совместить учебу и семью и зачетку заполню только до пятого». И вот в конце шестого курса, в апреле, на распределении профессор Наталья Константиновна Георгиу (к тому времени она уже была и проректором мединститута) сказала, что хочет взять меня к себе в клинику и выучить на хирурга. Это предложение мне не понравилось, так как я хотела стать врачом-инфекционистом, я вышла в коридор посоветоваться с мужем (все‑таки вышла замуж под конец обучения).

Рядом с супругом стоял его преподаватель – профессор Михаил Семенович Михлен, и он мне сказал: «Ева, соглашайся. С помощью Натальи Константиновны ты сможешь стать главным хирургом Кишинева». Но я стала главным детским хирургом Республики Молдова.

Что бывает тяжелее всего объяснить родителям маленьких пациентов?

Необходимость проведения хирургического вмешательства, а также – что конкретно будет происходить с ребенком во время операции. Ведь то, как будут развиваться события в операционном зале, на 100 % известно только Господу Богу. К сожалению, в большинстве случаев современные мамы и папы не доверяют врачам и после консультации пытаются найти ответы на все интересующие их вопросы в Интернете. В результате полученная информация может не соответствовать действительности, а родители, уверовав в нее, иногда даже отказываются от радикальных способов лечения, и ребенок теряет драгоценное время.

Вы считаете, что от свободного доступа к медицинской информации благодаря Всемирной паутине больше вреда, чем пользы?

Безусловно. Причем не только пациентам, но и студентам профильного вуза. Познать тайны медицины можно только при помощи книг и наставников непосредственно в процессе лечения больных. Будущие и молодые доктора должны уметь внимательно наблюдать за своими преподавателями, потому что многие манипуляции, которые выполняют хирурги, практически невозможно объяснить словами, можно только показать. Я всегда говорю, что мастерство хирурга надо «красть». Необходимо улавливать тончайшие нюансы проводимого вмешательства. Где бы я ни училась и в Молдове, и в России у великих академиков, я буквально впитывала все их движения и старалась максимально вникнуть в процесс.

ПОЗНАТЬ ТАЙНЫ МЕДИЦИНЫ МОЖНО ТОЛЬКО ПРИ ПОМОЩИ КНИГ И НАСТАВНИКОВ НЕПОСРЕДСТВЕННО В ПРОЦЕССЕ ЛЕЧЕНИЯ БОЛЬНЫХ.

Как проходит ваш рабочий день?

В шесть часов утра у меня начинается обход в реанимационном отделении, с половины седьмого до семи сорока пяти – прием пациентов, затем утренняя конференция с моими коллегами, а с девяти часов либо я читаю лекции студентам, либо приступаю к операциям, в зависимости от дня недели. Затем у меня следуют заседания в научном совете, а после них я отправляюсь в медицинский университет. Работать я продолжаю и дома, после ужина я сажусь за изучение и рецензирование диссертаций, либо же за чтение новой медицинской литературы. Отбой у меня в 23 часа, но и ночью меня часто будят по линии санавиации или же вызывают в клинику к ургентному больному в крайне тяжелом состоянии.

Какой у вас насыщенный график. Во сколько вы обычно просыпаетесь?

В пять.
Ужасно рано…
Мне это совершенно не сложно, я так привыкла вставать с детства, мои родители были «ранними пташками», и они приучили и нас к этому. Когда я была депутатом и совмещала работу в институте с политикой, тогда я поднималась в четыре, а в пять часов уже была у «моих» детей.

Раз мы заговорили о ваших родителях, расскажите, пожалуйста, о них поподробнее.

Мать и отец очень любили друг друга и просто души не чаяли в своих детях. Они были очень красивыми людьми, высокими, стройными. Мама прожила 92 года, но до последнего часа оставалась красавицей. Огромные ярко-голубые глаза, роскошные светлые косы, величавая осанка, стройная фигура… Мимо нее никто не мог пройти, чтобы не залюбоваться, но она никогда не давала мужу ни малейшего повода для ревности. Она окончила всего лишь четыре класса, но была очень мудрой женщиной.

Отец отучился в школе-семилетке, после которой прошел годичный курс по подготовке агрономов, однако и он, и она считали, что самое важное в этой жизни – образование. Папа часто мне и моим двоим братьям повторял: «Вы должны хорошо питаться, одеваться и учиться». Нас никогда не заставляли работать ни в доме, ни в огороде. Всё, что мы делали, чтобы помочь родителям, было продиктовано только нашим желанием, которое шло от чистого сердца. Мы понимали, что отец был тяжело ранен на фронте, а мама – очень хрупкая женщина.

Ваш отец воевал?

Да, и на его долю выпали очень нелегкие испытания. Весной 1945 года мама получила похоронку, что ее супруг Михаил Дмитриевич Оцел погиб 25 марта во время исполнения воинского долга и похоронен в Германии. Я не знаю, как у нее хватило сил пережить эту новость, но данную бумагу она хранила всю жизнь. Соседки уговаривали ее срочно вступить в новый брак, но она говорила, что у нее может быть только один муж – наш отец… Он вернулся в ноябре 45‑го, из всех мужчин нашего села, призванных на фронт, удалось уцелеть только ему и нашему соседу.

Наверное, поэтому папа никогда не пользовался льготами государства, положенными ему, как участнику ВОВ, он говорил, что и так уже получил самый главный подарок – жизнь. Однако те его ранения не прошли даром, отголоски войны настигли его в 1990 году, в возрасте 77 лет он скончался от гангрены ног, дали о себе знать осколки мины.

У вас очень красивое и необычное имя, вас назвали в честь кого‑то?

Можно и так сказать, но на самом деле при рождении меня назвали не Евой, а Ивой. Я первый ребенок в семье, и родилась только через четыре года после свадьбы родителей. Бедной моей маме пришлось нелегко, на нее косо смотрело практически все женское население Старой Татаровки: как это так – замужем, а детей нет, значит, с ней что‑то не в порядке.

У наших соседей были очень красивые малыши Ива и Лорик, и мама каждый день ходила любоваться ими, надеясь, что и у нее появятся такие. И вот в 1941 году родилась я, а через два года пришел черед и Лорика – Иллариона, затем в 1946 родился наш младший брат Иван, больше детей у родителей не было. Наверное, поэтому они так трепетно относились и к нам, и к своим племянникам, оставшимся без отцов в годы войны.

В школе в родном селе меня знали, как Иву, но у нас была только семилетка, старшие классы надо было заканчивать в соседнем населенном пункте. Метрики вплоть до конца седьмого класса у меня не было, и родители отправили запрос в Кишинев, чтобы я могла, наконец, получить свидетельство о рождении. Но документ пришел на имя «Ева», нам объяснили, что «Ивы» не существует в природе. Однако дома я так и осталась Ивой. Кстати, так меня до сих пор называют и муж, и дочка, и внук.

Вас сильно баловали в детстве?

Братьев – нет, но меня, как девочку, очень. Причем это продолжалось и в годы учебы в институте, и уже во взрослой жизни. Каждый раз, когда я приезжала домой в «каса маре» меня ждали различные подарки – шикарные отрезы на платья, изящные туфли и босоножки, изысканные немецкие «комбинашки». Мне было неловко принимать все это богатство, я понимала, что у родителей не настолько большие зарплаты, а тянут они не только меня и братьев, но и племянников, но отец постоянно уговаривал меня не отказываться от обновок, он хотел, чтобы я была красивой. Кстати, он всякий раз говорил, что я должна пользоваться косметикой, чтобы быть более эффектной. Но на первых курсах мне было не до этого, я была полностью сосредоточена на учебе.

А когда вы стали краситься?

После второго курса. Я приехала домой на каникулы и решила разжечь печку. К сожалению, я слишком низко наклонилась к дровам, когда выплескивала на них бензин, в результате получила ожог лица второй степени. Кроме того, у меня сгорели брови и ресницы. За десять дней все зажило, но кожа стала белой-белой, так что пришлось начать делать макияж.

У такой роскошной женщины, как вы, наверняка есть особые секреты красоты. Не могли бы вы ими поделиться?

Да нет у меня никаких секретов. Мне повезло – у меня отличная генетика, я пошла в мать. Кроме того, я очень много работаю, постоянно на ногах, практически ежедневно испытываю стресс, и, видимо, жизнь в столь быстром ритме и постоянные выбросы адреналина во время операций не дают мне располнеть. (Улыбается.) Я не придерживаюсь никаких диет, ем все и сколько хочу. Правда, хочу не особенно‑то и много. Люблю фруктовые и овощные соки, хорошее сало с чесночком, плацынды (их замечательно готовила моя мама), вареники (я их леплю сама), различные соленья и маринады.

У вас еще хватает времени на готовку?

Да, я привыкла справляться с бытовыми вопросами сама. Несмотря на то, что я академик, а мой супруг профессор, у нас нет помощников по хозяйству. Правда ли, что вы продолжали принимать  пациентов даже будучи прикованной к больничной койке? Правда, в 2008 и 2011 годах я умудрилась сломать ногу, но прием пациентов не прекращала в обоих случаях. Считала, что моим маленьким больным намного хуже, чем мне, и я обязана им помогать несмотря ни на что. Мой внутренний кодекс чести и вышеупомянутая клятва Гиппократа не позволяют покидать мой пост ни при каких обстоятельствах. Я знаю, что нужна многим детям, знаю, что без меня им не справиться, поэтому и не могу себе позволить оставить их.

Вам никогда не говорили, что у вас стальной характер?

Ну, об этом свидетельствует даже моя девичья фамилия Оцел, что на румынском означает «сталь». (Улыбается.) Кстати, именно характер, упорство и помощь Натальи Константиновны мне помогли стать тем, кем я являюсь сегодня. Знаете рецепт, как сделаться хорошим врачом? Необходимо 1 % ума и 99 % упорнейшего труда.

ДАЖЕ БУДУЧИ АКАДЕМИКОМ, Я ТЩАТЕЛЬНО ГОТОВЛЮСЬ К КАЖДОЙ ОПЕРАЦИИ И СНОВА ЗАГЛЯДЫВАЮ В КНИГИ.

А какой случай из практики вам запомнился навсегда?

Понимаете, я редко сталкиваюсь с ординарными ситуациями. Как правило, ко мне на операционный стол попадают достаточно сложные больные, и я могу забыть имя или фамилию, но глаза и диагноз ребенка помню всегда. Поэтому выделить какой‑то отдельный случай не могу, за 50 лет практики их были сотни. Когда ты один на один сражаешься с болезнью, когда идешь на риск во время опе- рации, когда понимаешь, что только от тебя зависит жизнь пациента… Такие моменты память хранит вечно.

Знаете, 30 лет назад вы спасли мою подругу от гнойной пневмонии.

Правда? А как ее зовут?

— Анна В.

Я ее помню, у нее еще есть сестричка-близняшка, как у них сейчас дела?

Спасибо, все замечательно, у обеих растут прекрасные сыновья! Я знаю, что вам, в силу служебной необходимости, когда вы работали в парламенте, приходилось часто покидать пределы РМ, но для времен вашего студенчества и начала карьеры поездки за границу были недосягаемой мечтой для многих наших соотечественников. Когда вы впервые очутились по ту сторону «железного занавеса», что вас поразило там сильнее всего?

Когда я стала преподавателем на кафедре детской хирургии, с 1972 по 1992 годы я возглавляла и одноименный студенческий кружок, с которым объехала практически все страны бывшего Советского Союза. С будущими детскими хирургами мы участвовали в различных съездах и конференциях, и домой всегда возвращались с победой и золотыми медалями, наши работы и исследования оценивались очень высоко.

Я побывала в Прибалтике, Западной Украине, Белоруссии, где города дышали многовековой европейской культурой и историей, поэтому знакомство с «заграницей» меня особо не потрясло. Да, чисто, да, красиво, но для меня лучше Молдовы края нет. Я здесь родилась и выросла, получила достойное образования и достигла определенных высот в науке. Я патриот своей страны и горжусь этим. Меня и моего супруга много раз приглашали различные иностранные клиники работать у них на выгодных условиях, но мы любим свою Родину и понимаем, что нужны тут.

А что касается зарубежной медицины, что вас больше всего впечатляет в ней?

На Западе практически все клиники оснащены отличным оборудованием, но там врачи обладают узкой специализацией, наши больницы не так укомплектованы, зато все специалисты широкого профиля. Да, у наших докторов часто не хватает современной аппаратуры, но у них есть искусные руки и светлые головы, благодаря чему им и удается выполнять сложнейшие операции.

Я с уважением отношусь и к зарубежным, и к местным своим коллегам и не вижу между ними особой разницы. И мне радостно, что многие выдающиеся деятели современной медицины, великие хирурги, несмотря ни на какие трудности в стране остаются с нами. Среди них мне бы хотелось выделить ректора медицинского университета академика Иона Абабия, академика Георгия Гедерима, академика Владимира Хотиняну, профессоров Георгия Кроитору, Георгия Рожновяну, Евгения Гуцу, Алина Боура, Владимира Казакова, Андриана Танасе, Эмиля Чобану и многих других.

Не было ли вам сложно совмещать карьеру и семейную жизнь?

Нет, благодаря моим родителям. Они делали все, чтобы у нас с мужем была возможность учиться, стажироваться, писать и защищать диссертации. Отец очень мною гордился, всегда повторял: «Это моя дочь!», он очень любил наблюдать за мной, когда я работала, погрузившись в книги. Когда у меня родилась дочка Жанна, вся семья пришла ко мне на помощь, ведь декретного отпуска у меня не было, и уже через две недели после родов я вышла на работу. Поэтому и мама, и папа, и мои братья по очереди нянчили малышку. Но, безусловно, основная нагрузка по уходу за крохой легла на новоиспеченную бабушку. Кстати, она же поднимала и моего внука, чтобы уже Жанна могла спокойно строить карьеру. Мамы не стало в 2010 году, и нам ее очень не хватает.

А как вы познакомились с вашим мужем?

Весьма банально, в институте. Я училась на первом курсе, а он на третьем. А вот поженились мы не совсем обычно. Мы долго встречались, и наши отношения лежали исключительно в платонической плоскости, но однажды тогдашний декан педиатрического факультета, профессор Валентина Ивановна Халитва напрямую спросила меня: «Долго еще ты собираешься ходить с Валентином за ручку? Не пора ли вам пожениться?» И вот в конце февраля мы подали заявление в ЗАГС, а 23 марта 1966 года расписались. Получается, что все важные шаги в своей жизни я делала по чьему‑либо настоянию, и, оглядываясь назад, понимаю, как же были правы мои родители и учителя, когда подталкивали меня к определенным поступкам и решениям.

ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ВСЕ ВАЖНЫЕ ШАГИ В СВОЕЙ ЖИЗНИ Я ДЕЛАЛА ПО ЧЬЕМУ‑ЛИБО НАСТОЯНИЮ, И, ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД,  ПОНИМАЮ, КАК ЖЕ БЫЛИ ПРАВЫ МОИ РОДИТЕЛИ И УЧИТЕЛЯ.

Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.

Мой супруг профессор Валентин Семенович Гудумак, заведующий центральной лабораторией медицинского университета, дочка — Жанна Берник тоже профессор, она детский хирург, специализирующийся в области урологии, также как и мы с мужем преподает в нашем вузе, зять – Мирча Берник, профессор, заведующий кафедрой в политехническом университете. Внук Валентин – студент третьего курса медицинского университета, также мечтает стать детским хирургом. Кстати, его отец хотел, чтобы мальчик пошел по его стопам, но медицина победила.

Жанна Валентиновна училась под вашим руководством?

Нет, ее наставником стал замечательный доктор, профессор Борис Куражос. Я не хотела ее учить и до сих пор не люблю с ней оперировать за одним столом, ведь я с нее требую и как с врача, и как с дочки, и мне и ей в таких условиях очень непросто. Вообще, быть профессорским ребенком очень сложно, это огромная ответственность. Дети стараются не подводить своих известных родителей, а родители хотят, чтобы их чада были лучше, сильнее и грамотнее их самих. В этом плане мне очень жаль собственного внука, на нем лежит колоссальная ответственность, и он всегда в центре внимания сам того не желая. Поэтому ему приходится прикладывать гораздо больше усилий, чем студенту не из медицинской среды, ведь и спрос с него значительно выше.

Как вы любите отдыхать после работы?

Свободного времени у меня очень мало, но когда оно появляется, мы с мужем вдвоем садимся в машину и едем покататься за город. В такие моменты мы чувствуем себя, как молодожены, они словно возвращают нас обратно в юность. Во время этих поездок мы вспоминаем наших родителей, учителей и наставников, всех тех, кто был с нами рядом, помогал и учил.

И в завершение беседы, что вы пожелаете нашим читателям?

Подписаться на ваш журнал. Он очень информативный, в нем можно почерпнуть много важной, нужной, а главное, грамотной информации. Он не просто красив по оформлению, но и очень полезен практически для всех категорий читателей.